Таксист потерял дар речи, глядя на эту красотищу, он
даже перестал задавать вопросы и дергаться в такт радио, а сигарета свисала с
губ, как приклеенная. Он впервые в жизни оказался в таком живописном месте. Я
зарегистрировалась в отеле и попрощалась, а водиле предстояло трястись по
разбитым дорогам до родного Датуна, который, как это ни грустно, с сегодняшнего
дня перестанет ему нравиться.
Сейчас дорога в горы, видимо, намного лучше, чем сорок
лет тому назад. Именно особенности местности и спасли храмовый комплекс Утай
Шань от разорения во времена «Культурной революции». Даже сейчас власти Китая с
недоверием относятся к религии. Любая конфессиональная принадлежность автоматически
закрывает дверь для вступления в ряды Коммунистической партии. Католики могут
служить мессы, но им не разрешается официально признать папу римского. А уж в
начале становления республики коммунисты и вовсе питали отвращение к религии.
Когда Мао в 1949 году пришел к власти, он заклеймил
религию как пережиток феодализма и суеверие, но настоящая борьба с религией
началась лишь двадцать лет спустя, во время «Культурной революции». Хунвэйбины
рыскали по стране, сжигали монастыри, мечети и церкви, а монахов и священников
отправляли в трудовые лагеря, где их зверски пытали и казнили. В результате
большая часть храмовых комплексов современного Китая — это не древние сооружения,
а новодел. Утай Шань в этом плане исключение. Он избежал печальной участи,
поскольку «красные охранники» просто не добрались сюда из-за трудного подъема в
горы.
Правда, сегодня Утай переживает нашествие другого
характера. В Китае в последние несколько лет начался бум так называемого
«домашнего» туризма. Экономика страны вступила в новую эру процветания, и у
многих китайцев впервые появились свободные деньги. В итоге толпы людей
запрыгивают в туристические автобусы и мчатся полюбоваться чудесами Срединного
государства, как они называют родину.
Мне пришлось прорываться сквозь орды жадных до
впечатлений туристов, сжимающих в руках камеры. Но даже посреди этого гвалта
бывали моменты спокойствия, когда, проходя через вычурно украшенные воротца, я
вдруг оказывалась одна-одинешенька в маленьком дворике, выложенном брусчаткой.
На ветру трепетали разноцветные молитвенные флажки с буддийской символикой,
висящие на веревках, натянутых между углами зданий. Мелодичный звук музыкальных
подвесок эхом отражался от стен. Время от времени появлялись монахи, которые,
шурша одеяниями, разворачивали молитвенные барабаны. Другие
монахи в серых, ярко-красных или красновато-желтых одеяниях чинно подметали и
без того чистые дворики бамбуковыми метлами. Пока я бродила из одного дворика в
другой, из самих зданий доносились мелодичные песнопения, прерывающиеся
перезвонами колокольчиков.
Темнело. Я поднялась по ступенькам последнего храма, а
потом пошла обратно, мимо сувенирных лотков, с которых торговали изделиями из
фарфора и крошечными статуэтками Мао Цзэдуна, которые здесь смотрелись как минимум
странно.
Вечером я поужинала в отеле. Никакого меню на
английском и в помине не было, и мне снова не удалось объясниться, правда, в
этот раз я прихватила разговорники открыла книгу на странице «Пища», а
официантка тыкала пальцем в те блюда, которые мне мог предложить их повар:
цыпленок под острым соусом, салат из китайской капусты, рис. Да, прогресс по
сравнению с днем вчерашним, когда я давилась овощами без всякого риса, налицо.
Правда, если я не придумаю какой-то другой способ, то мне придется съесть тонну
китайской капусты.
Кроме меня в ресторане засела еще целая куча туристов,
оккупировавших в дальнем конце зала три больших круглых стола. Они без конца
поднимали крошечные стаканчики за удачный отпуск.
— Ганьбэй! До дна! — провозглашали
они снова и снова, а потом вскакивали с места и опрокидывали стаканчики,
наполненные чистым спиртом. Лица их раскраснелись, а взгляды заволокла пьяная
дымка. Китайцы в общей массе очень плохо переносят алкоголь, поскольку в печени
у них не хватает необходимых ферментов для его расщепления, поэтому очень
быстро наступает алкогольное отравление, тем не менее, все весело выпивают из
напускной храбрости.
Я вернулась в номер. Зазвонил телефон. Я подняла
трубку, но мне снова никто не ответил. Из ванны донесся шум. Слив в полу
изрыгнул серую воду вперемешку с чужими короткими черными волосами.
|
