Бизнес
по-китайски: экономика жизни
Выражение «экономика жизни» на первый взгляд звучит
парадоксально, даже нелепо. Какое отношение к самому факту жизни, к реальному
переживанию действительности имеет экономика — самая формальная и отвлечённая
из всех наук о человеке, приверженная абстрактному критерию эффективности и
сухому языку цифр? Как может стать предметом экономики сама жизнь — всегда
уникальная и неповторимая, обладающая абсолютной, несчислимой и неразменной
ценностью? И тем не менее в китайской цивилизации, как отчасти и в изначальной
греческой версии экономики в её значении «домостроительства», экономика и жизнь
были до странности близки друг другу и более того — составляли некое хоть и
неопределённое, но реальное и устойчивое целое. Китайцы, впрочем, ушли
значительно дальше греков на пути сближения жизни не просто с хозяйственной
деятельностью, но именно с коммерцией. Интересно, что только в Китае жизнь с
древности трактовали в отношениях взаимодавца и заёмщика: считалось, что при
рождении человек как бы получал из «небесной сокровищницы» некий кредит в виде
определённого запаса жизненной энергии, и человек умирал, когда этот кредит был
потрачен целиком. Бумажные деньги тоже впервые появились у китайцев: их сжигали
в дар умершим предкам, которые тоже нуждались в деньгах для поддержания своего
призрачного существования в загробном мире. Деньгах, конечно, ложных,
ненастоящих и потому бумажных, которые первоначально противопоставлялись
настоящим деньгам из драгоценных металлов, но всё же по идее и функции своей
именно деньгах, способных, как всеобщий эквивалент, определять стоимость любой
вещи вне и помимо её собственной ценности.
Приведённые примеры показывают одну важную особенность
отношения китайцев к жизни, не имеющую аналога на Западе: для них жизнь есть
естественный прообраз торговли, меновой стоимости или, говоря по-другому, китайцы
не различают полезную и меновую стоимость вещей. Вот здесь мы можем нащупать
главную пружину движения общественной жизни в Китае: чтобы поддержать жизнь,
нужны деньги, и ни с чем не сравнимая, в своём роде абсолютная радость жизни в
какой-то центральной, но отсутствующей, ускользающей точке человеческого бытия
сходится со всеобщим эквивалентом ценностей. Для китайцев деньги без жизни —
ничто, но и жизнь без денег лишена ценности. Более того, деньги в китайском
обществе являются главным выражением и мерилом любви и чувства солидарности в
рамках той же семьи, где первостепенное значение придаётся именно материальным
интересам. Китайские родители дарят детям на Новый год красные конверты с
деньгами, давая им наглядный урок важности денег как знака личной симпатии. Те
же красные конверты (и ничего кроме них!) дарят новобрачным в день их свадьбы.
Деньги в их разных эстетизированных разновидностях — в виде связки старинных
монет, особого «дерева, с которого трясут деньги», и т. п. — служат
талисманами и являются составной частью праздников.
В целом китайская культура не придаёт исключительного
значения ни чистому капитализму как безграничному накоплению капитала, ни
предрасположенности к непроизводительным расходам или, наоборот, культу
сокровища, характерным для докапиталистической эпохи. Жизненному укладу и
менталитету китайцев свойствен некий всеобъятный и в своём роде очень
устойчивый баланс денежной экономики, трудового процесса и переживания жизни
как такового. Вот несколько свидетельств: китайские торговцы традиционно
склонны снижать цены за счёт более быстрого оборота капитала (следовательно, и
больших усилий) и довольствоваться даже незначительной прибылью; китайцы готовы
работать почти круглые сутки без выходных и праздников (единственное исключение
— недельный отдых на китайский Новый год); современные китайские
предприниматели любят подчёркивать, что истинная мера жизненного счастья — это
работа, которая одновременно приносит доход и моральное удовлетворение. Очевидным
фактом является то, что китаец умеет находить интерес в любой работе и потому
прилежно её выполняет. А где есть неподдельная личная заинтересованность и
хорошие навыки, там легко появиться и общественному, и экономическому успеху.
Отсюда и высокая конкурентоспособность китайских предприятий и магазинов там,
где есть китайские общины. Напомним, наконец, что китайцы всегда ставили акцент
на способности человека жить совместно с другими людьми и находиться с ними во
взаимовыгодном обмене, считая это самым естественным свойством человеческого
сознания. Обращение денег и финансов китайцы уподобляли циркуляции жизненной
энергии в организме: чем свободнее осуществляется это обращение, тем больше
пользы для всего общества.
Одним словом, по китайским представлениям, жизнь нужно
использовать для того, чтобы зарабатывать деньги, а чтобы жить воистину, нужно
быть богатым. Уравнение вовсе не самоочевидное и даже противоречащее
одновременно здравому смыслу и законам экономики. Первое учит, что «не в
деньгах счастье», а второе требует признать, что деньги должны делать деньги.
Китайцы же бессознательно попытались совместить экономическую абстракцию и жизненную
конкретность. В результате они поставили некий жесткий предел своему
историческому развитию, но сумели избежать одну жгуче-острую проблему,
преследующую западную цивилизацию: проблему разрыва между «полезной» и
«меновой» формами стоимости, «сущностью» и «обменом».
Если присмотреться внимательнее к китайскому
жизненному идеалу, нетрудно обнаружить в нём поразительные параллели собственно
коммерческой деятельности. Китайцы традиционно считают высшей ценностью не что
иное, как «питание жизни» (ян шэн). Соответственно, они стремятся
использовать все возможности и средства для улучшения качества жизни, повышения
духовной чувствительности или, говоря в понятиях китайской традиции,
«накопления жизненной энергии». Последняя, очевидно, выступает как своеобразный
аналог капитала, в котором и воплощается как нельзя более естественный
жизненный идеал китайцев: получение от жизни как можно более чистого и
здорового удовольствия. Способы получения этого удовольствия бесконечно
разнообразны и охватывают решительно все стороны и даже все нюансы человеческой
практики. Особенно примечательно в этом отношении китайское представление о сексуальной
практике: последняя трактовалась как способ увеличения запасов семени в
организме мужчины, что укрепляло его жизненные силы и в конечном счёте
способствовало рождению многочисленного и здорового потомства. Данная цель
достигалась за счёт усвоения мужчиной жизненной энергии женщины во время
полового акта, трактовавшегося в категориях алхимической возгонки жизненной
субстанции посредством взаимного обмена и слияния сил Инь и Ян, стихий Воды и
Огня. С физиологической точки зрения речь идёт об откладывании оргазма:
наибольшее наслаждение приносит как раз превозмогание сиюминутного наслаждения.
В то же время это придавало отношениям между полами характер стратегического
противостояния. Не вдаваясь в детали процесса «питания жизни», отметим его
основные характеристики.
|
